Случай с упырем

    Однажды позвонила мне Нюрка с деревни.

    - Мишенька, - говорит так ласково, плачет бедненькая, - у меня мамочка заболела.

    Я ее сразу пожалел, говорю.

    - Может надо чего? Там лекарств или доктора привезти?

    - Доктор приезжал из райцентра, осматривал ее уже. Толком не знает какой диагноз ставить. Выписал много лекарств, они только у вас в городе продаются. Привези пожалуйста.

     - Не вопрос. А какие симптомы то?

     - Лежит все время, почти не встает. Худеет сильно, очень бледная, ничего не ест. В общем помирать собралась.

     - Не дадим ей помереть, - говорю подружке с уверенностью, - жди, скоро лекарства привезу.

     На работе быстро раскидал все дела, заправил полный бак в машине, купил какие нужно лекарства и ближе к ночи был уже в деревне. Поставил крайзер у себя во дворе, осмотрел дом, вроде бы все в порядке. Затопил печь, чтобы сырость выветрилась, и пошел к Нюрке. А она вся сама не своя, плачет, не знает что делать, молодая девка еще. Да и я толком в этих делах не соображаю, отдал лекарства, посидели немного, поболтали. Я как мог успокоил девушку и пошел обратно домой переночевать, а завтра уже думою сообразим как им помочь.

     Переночевал отлично, ночь была спокойная и тихая, только вот показалось сквозь сон, что кто-то в окно пару раз стукнул и ушел. Я подумал сначала, что может кто из местных узнал про мой приезд и решил зайти перекинутся парой слов за бутылочкой самогона. Не поленился даже встать и выглянуть на улицу, но за окном было темно хоть глаз выколи, поэтому я опять пошел  досыпать, а как светать стало, так прибежала Нюрка, такая кричит, вся в слезах.

     - Мама умерла!

     - Ох, горе.

     Попытался как-то успокоить девушку, но бесполезно, все равно рыдает. В полдень кое-как дождались управляющего из сельсовета, опять вызвали из его кабинета врача, сотовый то у них не берет. А что врач сделает, горю уже не помочь, нет матери у девки.

     На ночь покойницу вынесли в сени, пока местный плотник будет гроб делать. Я у Нюрки остался ночевать, родственников то у них больше никаких нет, а если и есть, то она сказала, что даже и не знает где они живут, поразъехались по всей стране.

     Ночью проснулся из-за какого-то шороха в сенях, перепугался так, что жутко стало. Лежу глаза открыл, во мраке разглядываю неясные образы и только слышу как в сенях легонько так половицы скрипят, будто кто-то на носочках ходит. Пришел в себя и когда опять стало тихо решил проверить, не покойница ли очухалась. Вот радости то Нюрке будет.

     Подхожу к дверям в сени и так медленно их приоткрываю, как вдруг кто-то взял и дотронулся до моей спины, погладив ее. Я весь похолодел от ужаса, мгновенно оборачиваюсь, а там кроме зеркала больше ничего нет, и в темноте вижу только свое неясное мрачное отражение. В сенях слышу кто-то как будто с места сорвался и выбежал из дома, я в сени вбегаю и вижу как дверь в дом закрывается. Выхожу на крыльцо, а он за дом, я за ним, за угол выбегаю, но его уже и след простыл. Я еще потом минут десять стоял на улице, разглядывая окрестности, пока не начало светать. Когда совсем рассвело, я увидел через картофельные кусты прямую борозду в сторону леса, однако как я не искал следов, их не оказалось, только примятая ботва и все.

     Вскоре во двор вышла Нюрка, выглядела она конечно очень плохо. Я рассказал ей свои ночные приключения, она сильно испугалась и попросила больше ее одну не оставлять. Ближе к обеду плотник привез гроб и мы не долго думая вместе с местным священником и двумя бабушками отправились на кладбище.

     Деревенское кладбище располагалось буквально в пятистах метрах от жилых домов на небольшом холмике возле леса. Священник произнес короткую речь, Нюрка рыдала, бабушки причитали, а мне показалось, что грубый мужской голос вдруг позвал меня. Я обернулся, но никого не увидел, а вдали отчетливо разглядел крышу Нюркиного дома и на секунду задумался. Я вдруг вспомнил, что борозда оставленная ночным посетителем ведет прямиком на кладбище.

     Когда мать Нюрки похоронили и последний раз ударили лопатой по холмику ее могилки, я подошел к священнику и попросил с ним переговорить с глазу на глаз, а потом поделился с отцом Евлампием о своих опасениях и подозрениях, на что священник тоже сообщил свои интересные наблюдения.

     - А я ведь осматривал Пелагею, перед тем как ее перенесли в гроб и представьте себе заметил у нее на шее две крохотных ранки. Тогда еще подумал, что ее покусали насекомые в огороде, но теперь начинаю подозревать, что в нашей деревне завелся упырь.

     - На сколько я знаю, упырями становятся нечестивцы или колдуны при жизни.

     - Вы правы, и у нас был один такой, - задумчиво произнес священник. – Аркашка – настоящий зверь. Сначала над своей женой издевался, бил ее, а потом и вовсе она пропала. Он ведь все говорил в лес по грибы пошла и вот заблудилась. Мы ее долго тогда искали, приезжала милиция, целый отряд. Ходили кричали, а толку то? В наших лесах бывает люди пропадают, вот ученый в прошлом году потерялся, упокой его душу Господи. – Священник перекрестился. – И ведь не пил не курил, другие мужики поспивались давно, а этот все что-то по ночам у себя дома бубнил, какие-то книги, рукописи все таскал. Где их только доставал то? И пропадал где-то бывало целыми неделями. Не уж то с сатанистами связался. Тьфу нечистая, - отец смачно сплюнул, чуть промахнувшись моего ботинка.

     - Если Аркашка теперь за упыря, - продолжил я, - то ведь мать Нюрки тоже может стать упырем. На сколько знаю из буржуйских фильмов, это заразная болезнь. Надо срочно что-то делать.

    - У меня есть план, - сказал священник серьезно. – Я настрогаю осиновых кольев, а вы съездите в райцентр, там есть наша церковь и наберите освященной воды, а вечером перед самым закатом выкопаем гробы упырей и попробуем их умертвить.

    На том и порешали. Нюрка категорически отказалась оставаться одна и мы поехали вместе. В церкви одна из прихожан долго удивлялась куда мы набираем столько их воды. Я не стал сильно напрягаться в расчетах, сколько святой воды надо на одного упыря и набрал две десятилитровые бутыли, вычерпав почти всю воду. По дороге для успеха предпринятого дела поставили с Нюркой с десяток свечек и надавали гору мелочи нищим.

     Когда приехали в деревню, отец Евлампий уже ждал нас на дороге, держа за пазухой несколько кольев и большую киянку. Он был одет по рабочему, но на его груди обязательно сверкал золотом большущий крест. Доехав до кладбища я на всякий случай слил еще немного бензина в пару бутылок и сделал коктейли Молотова.

     Наши догадки оказались верными, упырем был Аркашка. Его могила была разрыта и в глубине ямы виднелась крышка гроба.

     - Сначала давайте проткнем колом Пелагею, - предложил священник.

    Выкопав женщину и открыв ее гроб мы неожиданно очень удивильись. Мертвец выглядел лучше чем живой человек перед смертью. Щеки ее налились румянцем, а губы немного оттопырились чуть обножив растущие клыки вампира, по мере того как солнце клонилось к закату. И более того, мои глаза округлились, когда я увидел ее выпуклые груди, которых раньше вовсе не было.

     - Отец Евлампий, скорее же протыкайте ее, я начинаю нервничать. От такого дерьма можно свихнуться, - поторопил я священника.

     - Держите ее крепче, - сказал отец и замахнулся приставив осиновый кол к ее сердцу.

    Священник ударил киянкой и в этот момент меня оторвало от земли, а мои руки непроизвольно стали извиваться в неизвестном танце смерти, который стала танцевать новоиспеченная вампирша. Евлампий еще раз с силой ударил по колу и только после этого безумный вой нежити прекратился и я наконец- то ее отпустил, отбежав от гроба метров на пять и выговаривая всего лишь одно слово.

    - Дерьмо, дерьмо…

     Последний луч солнца еще светил, когда мы подходили к могиле второго вампира, но видимо предчувствуя свою смерть он уже стал вылазить. Его злобный взгляд уставился на нас из ямы, а руки приготовились, чтобы оттолкнуться и прыгнуть. Не долго думая я бросил в него горящий коктейль Молотова. Вспыхнув огнем, нежить заверещала и начала бесцельно бегать по кладбищу. Пока Аркашка тушил пламя, мы открыли бутыли со святой водой и решили ему помочь. Вскоре упырь стал бегать медленнее и огонь постепенно погас, мы с Евлампием подобрались к нему ближе и с разных сторон окатили святой водой. Вампир опять стал орать как резанный, но теперь не бегал, а просто стоял как вкопанный. Воспользовавшись ситуацией, священник приставил к упырю кол, а я с размаху ударил по нему киянкой, кол мгновенно проткнул вампира, выкинув из тела его сердце к чертовой матери. Упырь сразу обмяк и свалился. Закопав тела упырей обратно в их могилы, мы все втроем пошли ко мне в дом, священник принес большущую бутылку самогона, чтобы успокоиться.

     После этого случая, я взял отпуск и мы уехали с Нюркой на Гаити лечить нервы.